Сообщение №0, отправлено 10 Апр 2020 13:13

Мой отец был очень спортивным и разносторонним.
Мастер спорта по футболу, первый разряд по волейболу, боксу и шахматам.
Я гордился своим отцом.

Мы в Крыму где-то в 1959-м

А зимой мы катались в лесопарке на лыжах.
Иногда мы выбирались вдвоем с отцом, иногда всей семьей, с мамой.
Лыжи были деревянными, лыжные ботинки были черными и грубыми.
Для того, чтобы насадить их на шипы креплений, которые назывались жесткими, нужно было чем-то проковырять в носке подошвы глубокие и узкие дырки. Это делалось шилом и ножницами. Когда лыжи ломались и нужно было их менять вместе с креплениями, дырок становилось все больше и приходилось прибивать к подошве металлическую пластнику с "правильными" дырками.

Но у меня в детстве были сначала просто затягивающиеся шнурками петли из ремня, а потом гибкие крепления, которые годились на любой ботинок - конец из толстой проволоки цеплялся спереди за крючок, а петля из пружины и резинки надевалась сзади на ботинок.
Еще нужно было мелкими гвоздиками прибить на поверхность лыжи рифленую резиновую полоску под пятку ботинка.
Перед выходом лыжи смазывались разного цвета лыжными мазями, в зависимости от температуры, и разогревались над огнем газовой плиты.
Всем этим, пока я не вырос, занимался отец, а потом всему этому - от установки креплений до смазывания лыж - научился и я.

Когда мы выбирались всей семьей, мы просто путешествовали по лесопарку. И это было путешествие на весь день. Навстречу нам попадались такие же, как мы, лыжники в шерстяных костюмах и вязаных шапочках. При встрече на лыжне все здоровались, как это делают незнакомые люди, встречающиеся в горах.

Отец, отец на лыжне, лыжницы (справа мама)

Встреча на лыжне. Наша семья в центре. Год примерно 1963-й

Накатавшись и уставши, мы делали перерыв и заезжали на лыжную базу "Спартака", где пили безумно вкусный чай с лимоном из граненых стаканов в подстаканниках - таких, как в поездах.
Уже позже, когда я вырос и катался в лесопарке сам или с сыном, я обязательно заезжал по дороге домой к родителям, которые жили на Сумской улице недалеко от парка, и жадно выпивал пару чашек того же обжигающего чая с лимоном.

Когда же мы выбирались вдвоем с отцом, то мы ехали на так называемую Харьковскую Финляндию за лыжной базой "Динамо". Там были, как мне тогда казалось, большие и крутые горки, с которых мы и катались на наших беговых лыжах.  Я тогда еще не знал, что это предтеча моей горячей любви к горным лыжам, которая настигла меня уже в зрелом возрасте, когда мне было почти сорок лет. Но на горку приходилось взбираться самому. В этом был и свой минус (минут десять подниматься, чтобы за десять секунд съехать вниз) и свои плюсы - зарядка для ног, рук и легких, да и пальцы, замерзшие в перчатках на двадцатиградусном морозе после пары подъемов отогревались и больше не мерзли.

На некоторых горках любители попрыгать устраивали самодельные трамплины. Подножия таких горок всегда были утыканы обломками лыж. Но мой отец был лучшим. Он прыгал с трамплина и пролетал больше всех - метров десять. Я гордился им.

В шестом классе у нас проводились в школе соревнования по лыжным гонкам на нашем школьном стадионе. У меня были свои хорошие лыжи, и я занял первое место, получил медаль и грамоту. Хотя долгий бег на лыжах никогда не любил, надоедало долго упираться.

Мои медаль и грамота за 1-е место

В институте я пошел на секцию гребли. Но, так как летом были каникулы, то гребли на байдарках и каноэ было очень мало, осенью бегали по лесопарку, а зимой - снова лыжи - для выносливости. Тут я уже не побеждал - не любил долго терпеть. Намного больше я любил ездить все на ту же Финляндию и прыгать с трамплинов. Так далеко, как отец я не прыгал, но метров пять пролетал точно. Иногда просто деваться некуда было - сразу за трамплином была яма два-три метра длиной и, чтобы не переломать лыжи и ноги, ее нужно было перелететь. Правда, лыжи все равно ломались - отлетали носки от ударов при приземлении. Все-таки никто не рассчитывал, что беговые лыжи будут использоваться таким варварским способом.

Помню, как-то в будний день поехал в лесопарк, покатался по лесу, а потом самозабвенно прыгал и прыгал с трамплина на крутом обрыве.   Никого не было, я был совершенно один. Я уже напрыгался и собирался ехать домой. И тут, на мою беду, к горке из леса выехало несколько девушек. Они посмотрели вниз и испуганно заметили, что ехать вниз очень страшно. Дальнейшее вы можете предугадать сами. Я бесстрашно разогнался, прыгнул с трамплина, протянул прыжок как можно дальше и ... встрял носками лыж в склон. Поломанные лыжи, растянутое плечо, из-за чего я не смог месяц ходить в спортзал тягать штангу. Понты они такие...

Уже тогда на Финляндии можно было увидеть парня, катающегося на горных лыжах. Одного на всю горку. Надо ли говорить, что он выглядел диковинным зверем.

Потом как-то был большой перерыв. Завертелась жизнь - жены, дети, работа. Но помню,  я как-то повез младшего сына (уже от второй жены) в лесопарк. Я ехал на лыжах, а санки с ним прицепил веревкой за солдатский ремень на поясе. Мы долго ехали по лесопарку, заблудились и выехали уже далеко от начала поездки на шоссе, ведущее в Пятихатки. Не помню почему, мне пришла в голову странная идея сказать маленькому сыну (ему было года четыре), что мы уехали аж в Киев. Пошутил так. Сын воспринял эту информацию всерьез, спросил - а как же мама. Я сказал - ничего, выберемся. Уже потом, в троллейбусе, до которого мы полчаса шли пешком, он начал узнавать знакомые места и понял, что я его разыграл.

Мой харьковский товарищ Толик уехал в Мукачево. Там он начал кататься на горных лыжах. Но иногда наезжал в Харьков, где у него жили старший брат и родители. И вот, как-то зимой, он приехал с горными лыжами. Вот сейчас вспоминаю и ума не приложу: зачем ему понадобилось тащить горные лыжи из Закарпатья в Харьков. Но, видимо, была какая-то веская причина. Мы поехали с ним уже не на Финляндию, а на Харьковскую Швейцарию - горку, которая стала Меккой харьковских горнолыжников. И тут Толик впервые дал мне попробовать свои горные лыжи.  Помню две вещи - мне сильно жали ботинки на размер меньше и лыжи норовили разъехаться в стороны.

А потом я поехал к Толику в Мукачево. Толик взял мне напрокат двухметровые Атомики, ровные, как штакетник в заборе. Классика: тогда еще не было карвинговых лыж с боковым вырезом. И учил меня Толик кататься тоже  классикой, как он говорил "поворот упором". Я уже плохо помню, как это выглядело. Скорее всего, что-то вроде поворота плугом с упором на внешнюю лыжу. А учил он меня на их, с его первой женой Светой, горке. Дело в том, что эта горка когда-то была учебной горкой детской горнолыжной школы. Потом ее почему-то забросили и закрыли. Но, если отвести в сторону доску и пробраться через образовавшуюся дырку в деревянную хибару, в которой скрывался механизм подъемника,  его можно было включить и пользоваться. Вот мы и пользовались им втроем. Помню еще, что склон пересекала козья тропа, по которой время от времени проходили козы.

Фотографии с той самой моей первой в жизни горнорлыжной каталки (один спуск в Харькове с маленькой горки не в счет).

Света, первая жена Толика и я у будки подъемника

Перекус

Тут я даже отдаленно похож на горнолыжника

[ 10 Апр 2020: Сообщение исправлено: Softranger ]

Сообщение №1, отправлено 10 Апр 2020 13:18

Пересекаю козью тропу

А здесь раскоряка в плуге

Вечером Толик сказал: "Саша, ты парень спортивный, у тебя все получается, поедем завтра на Подобовец". Света как-то поперхнулась и странно посмотрела на Толика. Но только на следующий вечер она призналась, что когда они с другом Толика - Юрой Чубой - впервые съехали  с горы в Подобовце, они обнялись и плакали. Но я  этого еще не знал. На следующее утро мы поехали в Подобовец. Толик сначала посоветовал мне соскакивать с подъемника на половине горы. Что я и делал, съезжая потом вниз по прямой в стиле "летающий лом" со свистом в ушах. Через некоторое время, все же, решился подняться с Толиком на вершину. Я же не знал, что вниз на одном дыхании могут съехать только два брата венгра.  Вершина вынырнула из облаков и оказалась вся в буграх до полутора метров высотой. Толик сказал не бояться и поехал вниз, показывая путь. Через несколько поворотов на буграх он остановился и дал мне знак, чтобы я повторил за ним. Я повторил и навернулся у его ног. Так мы и продолжили, за исключением того, что Толик тоже раз красиво упал через голову. К середине горы я окончательно выбился из сил. Да еще мне захотелось окропить снег желтым. Я зашел в ели на краю горки, стал почему-то спиной к долине и начал процесс. И тут у меня поехали назад лыжи. Я остановил их ценой невероятных усилий, но это была последняя капля. Дальше до пологой части горы без бугров я спускался пешком с лыжами наперевес.

Вечером мы пили вино, а Толик рассказывал, что двое ребят поехали с вершины по боковой узкой "трубе", а за ними поехал какой-то мужик. Ребята съехали вниз, а мужика все нет. Они поднялись снова и поехали по трубе его искать. И нашли таки. На дереве, в двух метрах от земли, со сломанной ногой.  Еще помню жуткую историю про Подобовец о том, как парень поехал по целине и въехал на скорости лыжами под лежащий покрытый снегом ствол сосны и переломал себе обе ноги.

Уезжая, я купил эти лыжи в прокате за 100 гривень. Через некоторое время Толик подогнал мне ботинки Dachstein. Они были удобны, как валенки, но только потом я понял, что они никак не способствовали совершенствованию в катании.
В следующий раз я договорился с Толиком поехать кататься в Славское на гору Тростян. Я приеду на поезде, он меня там встретит, и мы вместе поедем на гору.  Я приехал, а поезд тогда тащился из Харькова целые сутки, но Толик меня не встретил. Я попросил у каких-то донецких ребят на вокзале сотовый телефон (своего у меня тогда не было), позвонил Толику, и его сонный голос ответил, что вчера в Мукачево был праздник вина, поэтому попасть с утра на электричку не было никакой физической возможности. На мой вопрос - what the fuck и что мне теперь делать, Толик ответил - езжай, мол, на гору, а я завтра приеду.

Делать нечего, я сел со своим огромным рюкзаком и лыжами на традиционный в Славском транспорт - "бобик" и доехал до креселки. Там я оставил на сохранение свой рюкзак  и спустился на Нижний запад (на Тростяне трассы делятся по сторонам света - Юг, Центр, Север, Верхний и Нижний запад). Там я увидел одинокую хату, зашел в нее и снял койку за 10 гривень в сутки с едой. Спал я в большой комнате с печкой, которую нужно было топить дровами, туалет был во дворе, а умываться надо было в речке, которая протекала тут же, возле дома. А ночью можно было выйти и в абсолютной звенящей тишине смотреть на звезды и на возвышающуюся над одинокой хатой гору. На следующий день приехал Толик.

Потом я еще несколько раз приезжал в Славское. Я полюбил Тростян, его атмосферу, его дикость, его чай на травах, грибную юшку и налистники с ягодами.

Тростян

Раз я приехал, но начались дожди, мы просидели несколько дней дома, выпив несколько кастрюль глинтвейна, который варил Толик из сухого красного вина и меда, а потом я уехал домой, так и не покатавшись. В то время я еще тяжело переживал развод со второй женой, настроение  без каталки было аховое и на обратном пути как-то само собой сочинилось  вот это:

Поезд в никуда
Поезд. Грязное окно с разводами. За окном туман, плотно севший на горы. Дождь.
Дорога назад. Все логично.
Дорога вперед. Горы, укрытые искрящимся снегом. Солнце, мороз, зеленые реки, надежды.
Дорога назад. Пустота.
“Золотая рыбка, сделай так, чтобы у меня все было” – “Мужик, у тебя все было…”
Жизнь выполнила крутой разворот и едет в никуда. Давно едет. Подъем был ярким, стремительным и быстрым. Спуск длинный и мучительный. Былые ценности пугают своей бессмысленностью. И невозвратимостью. Если я завтра умру, то не расстроюсь. Незачем жить. Для себя скучно. Жизнь по инерции.
“Сьогоднi я купив нове пальто, у ньому можу я втопитися…”
Я свободен. Мне не страшно небытие. Огромный запас нерастраченной любви уходит в пустоту, не принося никому ни вреда, ни пользы.

Но я уже заболел болезнью горнолыжников - снеготоксикозом. Симптом - ты не можешь сидеть на месте, когда за окном падает снег, приходишь в состояние крайнего радостного возбуждения и предвкушения - скоро, скоро оторвемся, станцуем на горе танец, распишем дугами вельвет или пухляк.

А потом, с 2003 года,  я начал ездить в командировки в Австрию. Ну, вы понимаете, это как пустить козла в огород. Сначала я катался на ближайших горках, до которых можно было добраться за час с небольшим на поезде - в Семеринке. В австрийском Телекоме я познакомился с работавшим в нашем проекте поляком Кржиштофом, больным той же болезнью. Но у него еще была машина, на которой мы каждые свободные выходные ехали в Альпы.  И понеслось - Капрун, Обертауерн, Шладминг, Циллерталь Арена, Хосфуген, Хинтертукс,  Насфельд-Хермагор, Майерхофен, итальянские Доломиты. В чем мы были схожи, так это в том, что для нас самым интересным было путешествие по горам. Поэтому мы выбирали курорты, где было, как минимум 100 километров трасс, и каждый раз - новый курорт.

Но и на Тростян по старой любви возвращался иногда тоже.

На Тростяне. Справа я, по центу Толик. 2009 год.

В 2011 году я три дня с одним харьковчанином катал в Красной поляне на новых лыжах, купленных для фрирайда.
Как потом оказалось, я крупно ошибся в выборе лыж. Они были известной американской фирмы, но дубовыми и никак не для пухляка. Но не это было самое плохое в них.

А потом был 2012-й год. Кржиштоф уже ушел с нашего проекта и жил у себя в Кракове. Мы с ним списались и спланировали грандиозную поездку по самым крутым курортам Австрии - Зольден - Ишгль - Сант Антон и что-то еще по дороге, уже не помню. Мы забучили жилье, я купил билеты на самолет до Мюнхена, взял две пары лыж - старые проверенные Магфайер и эти новые - Verdict от фирмы Diamond с креплениями Marker. И в первый же день в безобидной ситуации на третьем спуске в Зольдене сломал левую ногу на этих самых новых лыжах. Эффект кузнечика - упал через носки лыж вперед, а крепление не отстегнулось.  Да еще потом, не поняв, что это серьезный перелом, совершил глупый подвиг - спустился на креселке, пытался подняться пешком вверх к отелю, снова поднялся на креселке и спускался час по черной и красной трассам на одной ноге к отелю. В общем, разорвал себе там обломками все, что мог, да еще в отеле, с дуру, помазал колено разогревающей мазью. История длинная, если кому интересно - https://softranger.livejournal.com/615159.html. Врачи в больничке Замсе не обещали мне, что я смогу нормально ходить, не то, что ездить на лыжах. Но медбрат на скорой сказал мне, что мы еще выпьем с ним на горе пива. Чинили меня уже в Харькове. На память в ноге осталась титановая пластина, прикрученная шурупами к кости.

А через год я уже катался сначала в Буковеле, а потом - в австрийском Шладминге. Правда, в брейсе. Сначала - в неопреновом, потом - в карбоновом (после того, как после четырех дней катания в Шладминге хромал полгода).

А в 2016-м году, в 61 год, со мной случилась онкология. Выписываясь из клиники в Плютах под Киевом, где мне пожгли 33-мя сеансами облучения все горло, с трубкой в животе, через которую я "питался", я спросил хирурга, который мне эту трубку ставил: "А смогу я с этой трубкой кататься на горных лыжах?"  (дело было 15-го декабря, и уже лежал снег). Думаю, что до меня ему никто таких вопросов не задавал, он был слегка удивлен. С трубкой кататься не разрешил. Разрешил через две недели после ее снятия, когда дырка в животе заживет. Две недели я не выдержал, и катал уже через неделю на домашней горке после того, как мне сняли трубку в середине января.

А потом была итальянская долина Аоста, французские Три долины (Куршевель - Мерибель - Вал Торанс), австрийский Ишгль, который через месяц после меня стал центром заражения Европы короновирусом. Теперь еще надо эту заразу пережить и снова в горы.

Три долины, январь 2019 года, снято с высоты 3200 м (CIME CARON), на горизонте Монблан (4810 м), внизу Валь Торенс (2050 м)

Пока как то так.

[ 10 Апр 2020: Сообщение исправлено: Softranger ]